Когда мы были маленькими, папа в один из дней пригласил в гости какого-то старенького социалиста, то ли кельнера из паба, то ли массажиста из бани. Добрый дедушка присел на табурет, пригубил портвейна, и приступил:
– Видите? Идеи марксизма-ленинизма подтверждаются! По законам диалектики количественный прирост неизменно влечёт за собой качественный переход. Музыканты больше не важны, их слишком много, теперь музыку собирают из готовых кусочков диджеи. Художники не важны – теперь заправляют кураторы и галеристы. В литературе тоже будет так, а может и уже есть, только нам не...
– Позвольте, но причём здесь Маркс и Ленин? Это Гегель! – перебил его папа.
И пока они препирались, мы побежали в библиотеку и наспех составили глубокомысленный микс из Баратынского, Бальмонта и Бродского:
Болящий дух врачует песнопенье.
Я помню, шёл кругом ничтожный разговор,
Затем, что дни для нас – ничто...
И так далее. Но когда мы вернулись, чтобы декламировать, нас даже не заметили: дискуссия совершила качественный переход в понятийную фазу. Папа и добрый дедушка стояли друг напротив друга, тяжело дыша, набычившись и наступательно выдвинув правые плечи. Пришла мама, развела их, папу уложила на диван, а дедушку повела провожать домой. А мы, шёпотом провозглашая тосты, допили портвейн.