Когда у моего брата Толика наступала осенняя хандра, то не было от неё лучшего средства, чем яичница. Его жена заранее подмечала симптомы надвигающейся печали и бежала в магазин, наказав дочкам мыть сковороды, раскалять их и смазывать маргарином. Первая порция подоспевала, и жена вкрадчиво звала: Тооля?.. Толик медленно, как бы сомневаясь, входил, грузно садился за стол, осматривал вилку и приступал. Жевал неторопливо, но споро: первая сковорода, вторая, третья. Молча двигал челюстями, смотрел в тарелку и заедал белой булкой. Девочки подносили кисель и сладкий чай. Четвёртая, пятая. Мы тоже подтягивались на кухню, подмигивали хозяйке, и нам перепадало по яичку. Шестая, седьмая. Наконец Толик поднимал просветлевшее лицо, солнечно улыбался и говорил: как же я вас всех люблю, родные вы мои! Он целовал жену, обнимал дочек, а нам крепко жал руки.