Когда мы были маленькими, кругом находилось множество охотников просветить нас по половой части – на каждой улице, в каждом переулке нас подманивали разные, и пожилые, и помоложе, и шептали неизменное: а знаете, мальчики, зачем вам ваши краники? а знаете, из-за чего берутся маленькие дети? Поначалу мы всякий раз отвечали, что не знаем, и люди с большим удовольствием пускались в объяснения, всегда похожие, но с некоторыми вариациями, зачастую обусловленными терминологией: одни предпочитали заветные и запретные слова, другие – нарочито детские, иногда даже самодельные, третьи обходились жестами, подмигиваниями и извивами длинных языков. Нас всё это долго забавляло, но постепенно прискучило, и мы во время прогулок стали избегать закоулков и подворотен, шагая по краю тротуаров, между липами и мостовой. Так нам удалось избавиться от прохожих, но теперь на нас обратили внимание таксисты и водители автобусов: они ехали следом, гудели и облизывали полные губы. В конце концов мы остановились и с раздражением ответили шофёрам: да, да, мы уже знаем, зачем нам наши краники. Мы думали, они на этом успокоятся, но нет, их глаза замаслились, и они спросили: видели ли мы воочию, как наш папа делает маме ещё одного братика? Нет! Мы быстрым шагом ушли и весь день просидели дома, но потом устыдились своего малодушия и решили раз и навсегда выяснить, к чему все эти разговоры, и какова их конечная цель. Мы вышли к трамвайной остановке и подступили к первому попавшемуся дежурному. Он улыбнулся нам: что, мальчики, гуляете? Да. А знаете, зачем вам ваши краники? Да. А вы видели, как ваш папа охаживает вашу маму? Да. А сами уже пробовали? Да. А хотите ещё раз попробовать? Да. Он повёл нас дворами к своему дому, угостил булочками и смородиной, и кое-что показал, и кое-что попросил, и мы на всё соглашались без малейших колебаний: и смотрели, и трогали, и тянули, и двигали, и тёрли, и мяли, и трясли. Оставив его, уже ничего не спрашивающего и не желающего, лежать на тахте, охать и кряхтеть, мы вернулись домой и провели вечер в безделии и неудовольствии. Итог казался нам несуразной нелепицей, мы немного послушали радио и рано заснули. Но утром произошло нежданное: из окна мы увидели, как вчерашний дежурный, ссутулившись, прохаживается у нашего парадного. Мы спустились; он дрожал, ёжился, его голубые глаза были несчастно и просительно раскрыты. Он шагнул к нам и пролепетал: идите ко мне, мальчики, я люблю вас! Люблю! Конечно, мы не пошли к нему, и прогнали, и приказали не сметь появляться, но произошедшее необыкновенно воодушевило нас. Мы подпрыгивали, обнимали друг друга и ликовали: кто бы мог подумать! Получается, конечная цель – это любовь!