Не успел я уложить в баул свитеры, как Белый Охотник уже стоял в дверях. Теперь я как следует рассмотрел его лицо: лоб мародёра, нос мучителя, рот сластолюбца. Он ничего не говорил, и я не знал, что делать. Отвага оставила меня. Не хватало даже сил протянуть руку за широким разделочным ножом, который я всегда держал на столе. Наконец он произнёс:
– Собирайся.
– Куда? – глупо проблеял я.
– Назад.
Облегчение, отсрочка. Я думал, он обесчестит и убьёт меня сразу. Дрожащими руками я уложил свитеры, перемежая их мешочками саше, пристроил сверху утюг. На дно второго баула я опустил одеяло, на него – гантели, на них – простыни, наволочки и шторку для ванной. В третий баул легли коврик, носки, трусы, тарелки и шапочка для плавания. В четвёртый – кукольный домик, пара хрустальных бокалов, пожухший Петрарка, сковорода, зимние стельки, сорочки, запонки, воротнички. Это была едва ли половина, но как только я прикоснулся к пятому баулу, Белый Охотник остановил меня коротким гортанным окриком.
Лишь теперь я осознал, как осел, как привязался. Чтобы потянуть время, я предложил ему кофе или какао, но он неприступно качнул головой. Однако позволил мне доесть маленькие бежевые прянички со вкусной фруктовой начинкой – не хотел надламывать меня прежде срока. Я жевал прянички и гладил скатерть: прощай, прощай. Я оглядывал всё – потрескавшиеся трубы, выцветшие обои, латунные шпингалеты. Мою солонку, мою перечницу, мои зубочистки. Не в силах совладать, я рассовал их по карманам. Ему было всё равно.
Мы выступили. Белый Охотник подхватил первые два баула и понёс их совсем легко, даже помахивая. Я волочился следом, шатаясь от тяжести и закусывая губу. Мы спустились в лифте и вышли к дороге. Такси остановилось мгновенно: мясистый гвардии лейтенант в отставке, с перстнем-печаткой. На железнодорожном вокзале я сидел на баулах, Белый Охотник стоял за билетами, искал кассирше без сдачи. Мы ждали поезда в пивной, пили томатный сок. Носильщик в фуражке катил мои пожитки, проводница улыбалась, начальник поезда козырял и щёлкал каблуками. Когда мы остались в купе одни, Белый Охотник велел мне расстилать постель, надевать пижаму и ложиться.