Когда мой брат Хулио влюблялся в девушку, он в тот же день шёл на почту и покупал новый телефон. Распаренный от жары, он входил, посылал нам ласковый взгляд и, не снимая сандалий, садился к столу. Мы обступали его, просили показать мелодии, но он отгонял нас, и не давал даже номер. Шурша пергаментом, он разворачивал телефон, качал его на руках, увлажнял дыханием и протирал кнопочки кусочком бархата. Мы наблюдали из углов. Он вставлял карточку, вводил в память номер любимой и нежно гладил экранчик. «Люблю, люблю тебя!» – выдыхал Хулио. Он прятал телефон на груди, оставлял нам для забав коробку, а сам уходил в оранжерею, предаваться грёзам. Мы наблюдали снаружи, сквозь стекло и апельсиновые листья, как он, закинув голову, шепчет стихи, как проводит пальцами по губам, как медленно раскачивается. Иногда он вскидывался и принимался сочинять любимой сообщение, часами подбирал слова, мучился, а потом стирал всё, ибо слова слабы, и надолго приникал к экранчику поцелуем. Мы шлёпали по стеклу панамой или плавками, и Хулио вздрагивал, но не обращал на нас внимания. Мы ходили вокруг, наблюдали и всё ждали звонка, желая услышать, какая заиграет мелодия, и увидеть, как Хулио будет говорить. Но его телефон не звонил никогда. Случалось, до самого вечера он прохаживался меж пушистыми ёлочками моркови, маялся, томился, как будто тлел; но потом вдруг вспыхивал, выхватывал зеркальце, щёточку, поправлял причёску и, раскинув руки и закрыв глаза, восклицал во всю грудь куда-то вверх: люблю, люблю!
– Ах, братцы! – Хулио выходил, и его глаза горели, щёки пылали, – я переполнен любовью! Во мне бурлит, клокочет, вздымается! Тугой ток крови! Когда я вижу женщину, я чувствую – я могу сделать её счастливой! Любую! Даже хромую пьянчужку! Если бы я был с ней, она не была бы такая! Оо, какая она была бы! Свет улыбки, румянец радости, глаза-звёзды! Я наполнил бы её жизнью – полновесной, полноценной! Всех, всех женщин! Каждая бесконечно прекрасна! Я хочу разорваться на мириады частичек – и не могу! Я хочу сделать счастливыми всех!
Мы хмыкали.
– Ты хотя бы одну сделай счастливой, вот тогда и посмотрим, – веско говорил Толик.
– Эх! О чём мне с вами! Мужланы! – он махал рукой и уходил мечтать в ночь, в звёзды.