По вечерам я сидел дома и жёг свет, опустив волнистые жалюзи. Мне нравилось включать и выключать лампочки, разглядывая их отпечаток в закрытых глазах: жёлтый, быстро угасающий до красного, багрового. Или подолгу лежать в ванне, то и дело погружаясь под воду и воображая себя человеком-амфибией с жабрами молодой акулы. Не вытираться полотенцем; сушиться голой спиной к батарее, рёбра к рёбрам, мокрые к горячим. Жечь спички, заставляя сгорать каждую до самого кончика, в последний момент перехватывая их за остывшую головку. Погасив свет, жечь голубой газ, наблюдая, как раскаляется до бордового решётка. Играть в пластмассовые шахматы с отломанными шишечками у королей.
Играя с собой в шахматы, хорошо поставить у противоположной стороны доски чью-нибудь фотографию. Только представьте список возможных соперников: от его богатства захватывает дух! Алёхин и Ботвинник, Вяземский и Герцен, дядя Ваня и Евгений Онегин. С литературными героями легко позволить себе любые вольности, включая детский мат и фук, ведь зачастую нет никаких данных об их уровне подготовки. Для пущести можно собрать целую компанию противников, например Живаго, Зосиму, Ивана Карамазова и Каренина, высокомерно дать ферзя в качестве форы, заставить их бледнеть, испуганно советоваться, сжимать друг другу локти. Несколько блестящих ходов – и они униженно капитулируют. Впрочем, вдоволь натешив свое самолюбие, начинаешь искать более интересных партнёров. Например, банку фасоли в томатном соусе. Нечеловеческие повороты её шахматной мысли завораживают, побуждают задуматься о глубинных вопросах жизни, смерти, сознания. Один раз я даже чуть не проиграл.
После победы хорошо поужинать поверженным соперником. Он молчит и согласен напитать триумфатора своим консервированным телом, вилкой ли, ложкой ли. С каждой банкой моё могущество возрастает.