Частенько мы с братиками просили на ночь именно страшную сказку, но на папу порой находило упрямство, и он, сев у нас в ногах и потерев седую челюсть, рассказывал нам что-то вроде:
– Жили-были юноша и девушка. И вот однажды познакомились они и полюбили друг друга, и детки у них родились. И жили они долго и счастливо до самой смерти.
И замолкал. Мы немного ждали – а вдруг будет продолжение? – и начинали возмущаться:
– И всё? Но папенька, разве это страшная сказка? В страшной сказке должны быть зомби!
– Куда там зомби, сыночки. Разве ж зомби страшные? Нет… Смерть! Как таковая. Вот что страшно, сыночки, особенно вам, молоденьким. Живёшь и знаешь, что непременно помрёшь – у меня в юности, бывало, от такой мысли волосы шевелились. Шевелились-шевелились, да и повыпали постепенно… Видите? – он склонял голову.
– Но папенька! – досадовали мы. – Разве это сказка вообще? В сказке должно быть волшебное!
– Так разве не волшебно вам: жили-были? Жизнь, сыночки – великое волшебство и чудо, вы сами рассудите. Никакой жизни и в помине быть не должно, если вдуматься, а она почему-то есть… И любовь – чудо, хоть и меньшее. Видите, сколько чудес? И двуполость – чудо, и деток рождение. И само рассказывание – чудо, слова – чудо. А самое главнейшее чудо – бытие. Видите, сколько чудес?
Мы молча сердились. Папа зевал, желал нам спокойной ночи, гасил свет и шаркал вниз, а мы, посердившись ещё пару минут, начинали сами рассказывать сказки. Уж они-то были и волшебны, и страшны! И хищные зомби, и мутанты-мучители, и зловещие стоны из склепа – всего было в изобилии.