Однажды за обедом мама объявила, что видела на заборе через дорогу афишу про балет. Она мечтала, чтобы мы выросли приличными и воспитанными людьми, и старалась нас везде водить. «Представляете, звезда мировой величины! У нас в городе! Абсолютно гениальный хореограф! Он настолько опередил время, что его выставили из королевского балета! И теперь он у нас, каждый вечер в ДК Профсоюзов!» Папа сразу же сказал, что занемог, отрезал себе изрядный кусок торта и удалился в спальню, шаркая ногами от слабости. Пока мама пронзительно смотрела ему вслед, Толик спрятался под стол, а Колик выскочил на веранду. «Кто пойдёт со мной сегодня, – сказала тогда мама, – тот может не идти в школу завтра». Что ж, это было совсем другое дело!
Гардеробщик в ДК Профсоюзов, приняв у нас пальто, подробно объяснил идею постановок: танцевались семь шахматных партий между Ботвинником и Капабланкой, в день по партии. «Если бы вы пришли месяцем раньше, то увидели бы спектакли на большой сцене. А сейчас денег на аренду нет, зрителей нет, труппа разбежалась». Теперь представления проходили прямо здесь, в гардеробе. Время ещё не настало, но чтобы не заставлять нас ждать, гардеробщик сказал, что начнут незамедлительно. Он рассадил нас на скамьи и хлопнул ладонью по низенькой двери в какую-то каморку. В тот же миг оттуда, будто только и ждал сигнала, вышел маэстро с шахматной доской под мышкой. Лет пятидесяти, с заспанным лицом, в застиранном свитере и чёрных джинсах. Мы неуверенно похлопали, а он высыпал фигуры на гардеробную стойку, расставил их на доске и, спрятав за спиной две пешки, протянул гардеробщику кулаки, чтобы тот выбрал цвет. Гардеробщику выпал белый, и он стал играть за Капабланку.
Сначала мы не понимали, в чём же здесь балет, но постепенно втянулись и увидели: и отточенный, безукоризненный пластический стиль маэстро, со всей мощью классицизма в бэкграунде, и вдохновенную экспрессию гардеробщика, тонкую и бесстрашную, смело сбрасывающую ярмо традиций. Когда маэстро поднимал руку и передвигал фигуру, то это было невероятно реалистично, как будто и не танец вовсе, а сама жизнь, очищенная от ненужного, от шелухи слов и наслоений смыслов; когда же ходил гардеробщик, то это всякий раз был не просто ход, но символ хода, глубоко архетипичный, насыщенный кодами и знаками.
Партия длилась полтора часа, но мы не отвлеклись ни на секунду, а когда упал занавес, вскочили и устроили грандиозную овацию. Хулио бросал под ноги артистам пышные букеты сирени, Валик свистал, кричал и прыгал, а я скользнул меж рядов, взбежал на сцену, подскочил к гардеробщику (к маэстро не осмелился) и, поцеловав ему пахнущую кремом руку, просил принять себя на обучение. Тот снисходительно обещал подумать и даже взял визитку, но так и не перезвонил.