– Большинство женщин, детки, можно разделить на два типа, – говорил нам папа, когда мы были маленькими. – Есть простые женщины, а есть женщины восторженные.
Он вздыхал, качал головой, и заранее сокрушался о тяготах и невзгодах, которые женщины обрушат в будущем на наши нежные головы. Женщины простые, ничего кроме денег не понимающие, будут требовать от вас деньги и презирать вас за их нехватку. Женщины восторженные, преклоняющиеся перед «великими людьми» или «великими идеями», будут требовать от вас совместного преклонения и презирать вас за то, что вы не велики. Папа скорбно смотрел нам в глаза и грустно обнимал за плечи. Мы хмурились. Мы не знали никаких женщин, кроме мамы, и считали, что папа говорит именно о ней. Папа подмечал это и делал оговорку – эх, детки! вот ваша мама совсем не такая. ваша мама особенная! А какая наша мама? – спрашивали мы, начиная гордиться, но папа уже опаздывал на работу, поспешно повязывал галстук, хлопал по карманам в поисках ключей, хватал шляпу и убегал.
Чтобы проверить, чем же отличается наша мама от ужасных женщин, мы с Хулио переоделись в Жан-Поля Сартра и в Альбера Камю, приклеили усы и бородки и вошли к ней. Она смотрела сериал, крутя в руках пульт.
– Мы Жан-Поль Сартр и Альбер Камю! Мы пришли сообщить, что вы удостоены экзистенциальной премии в размере 100000 евро.
Мама усадила нас пить чай с лимоном и мармеладками, налила коньяку, предложила пледы. Она расспрашивала нас о Франции, рассказывала о своём житье-бытье. Напоследок она заметила:
– Большинство мужчин можно разделить на два типа – одни просто хотят потрахаться, а другие хотят, чтобы ими восхищались. Хотя бывают и исключения, вот как мой муж, например.
Мы не поняли, что значит «потрахаться», но заинтересовались. Во-первых, словом, во-вторых, папой. Мы переоделись в Анну Ахматову и в Марину Цветаеву и поехали к папе на работу, рассчитывая встретиться с ним во время обеденного перерыва. Нам надо было ехать на трамвае-тройке, но Хулио предложил сесть в семёрку, чтобы срезать угол. Из-за этого мы опоздали к папе и так ничего и не узнали. Но мы не унывали! Мы пошли к озеру, сидеть на обрыве и смотреть на чаек.